Особенности национального отрезвления

Указ Президента РФ «О мерах по совершенствованию деятельности органов внутренних дел Российской Федерации» был подписан еще в конце 2009 г. В нем шла речь о передаче функций медицинских вытрезвителей из ведения МВД в ведение Министерства здравоохранения и социального развития РФ. В течение 2010 г. медики на разных уровнях пытались объяснить, что учреждения здравоохранения не могут пока взвалить на себя столь тяжелую ношу. Однако…
Об особенностях национального отрезвления, которое теперь должно стать прерогативой лечебных учреждений, мы беседовали с главным врачом Ставропольского краевого клинического наркологического диспансера психиатром-наркологом высшей категории Натальей БЫКОВОЙ.

Очевидная и очень странная коллизия

– Наталья Ивановна, насколько известно, нововведение встретило неоднозначную оценку специалистов.

– Вопрос прекращения деятельности медвытрезвителей и передачи этих функций Мин-здравсоцразвития до конца не урегулирован. Медвытрезвители при УВД выполняли функции не столько лечебного учреждения, сколько административно-правового: туда доставлялись граждане в состоянии опьянения средней степени тяжести, составлялись материалы административного наказания за нахождение в общественном месте в состоянии опьянения, граждане помещались в изоляторы и оставались там до полного вытрезвления. Прием граждан в состоянии тяжелой степени опьянения или с сопутствующими заболеваниями (требующими оказания медицинской помощи) в медицинские вытрезвители был запрещен, таких граждан доставляли в медицинские учреждения. По сути, медицинская помощь в вытрезвителях если и оказывалась в отдельных случаях, то только на уровне доврачебной первой медицинской помощи. В этом-то и вся коллизия: если бы эти подразделения УВД назывались не «медицинскими вытрезвителями», а например, изоляторами временного содержания для лиц, находящихся в состоянии алкогольного опьянения, то никакого вопроса о передаче этих учреждений в здравоохранение вообще бы не возникло.

После того как в некоторых субъектах Российской Федерации отрапортовали о закрытии медвытрезвителей, перед Минздравсоцразвития встал вопрос: «Что делать с пьяными?» Был издан приказ, согласно которому граждан, которые находятся на улице в состоянии опьянения и утратили способность самостоятельно передвигаться и ориентироваться в окружающей среде, рекомендовано доставлять в лечебные учреждения. Собственно говоря, их и раньше доставляли в больницу, а в вытрезвитель – в легкой и средней степени опьянения.

Сейчас в больницу везут всех подряд, и сразу возникает ряд вопросов. И первый из них – насколько правомерно оказание в этом случае медицинской помощи, ведь пьяный человек – это же не больной. По всем канонам, оказание медицинской помощи должно осуществляться с информированного согласия граждан. В данном случае их просто привозят в больницу в состоянии алкогольного опьянения, естественно, не спрашивая никакого согласия. Мы начинаем предлагать услуги по оказанию медицинской помощи, проще говоря, начинаем отрезвлять этих людей. Они отказываются, возмущаются, ведь в состоянии алкогольного опьянения люди не в полной мере контролируют свое поведение, начинают драться, оскорблять медицинских работников и т.д. И если правоохранительные органы могли применить и физическую силу, и спецсредства (наручники), то медикам что делать?

Они недовольны, что их привезли к нам, мы недовольны, что они отказываются от медпомощи, наши больные недовольны, что рядом с ними появился такой источник агрессии…

– Ситуация, когда недовольны абсолютно все…

– Да. Но даже в том случае, если они согласны, необходимо помещение, изолированное от остальных больных, необходима его охрана. В обычной же больнице ничего этого нет и быть не может в соответствии с основным нормативным документом, регламентирующим право граждан на медицинскую помощь – Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан.

Сегодня мы говорим о том, что все эти вопросы не решены. Как регулировать поток этих граждан в лечебное учреждение? Гд е их размещать? Каким образом осуществлять медпомощь? С согласия или без согласия? Кто будет финансировать оказание этой медпомощи, ведь система ОМС не предусматривает оказание медпомощи гражданам в состоянии алкогольного опьянения? Ответа на эти вопросы в больнице нет, их надо искать за пределами лечебного учреждения. И я с ужасом жду, когда пьяных граждан начнут массово доставлять в больницы.

И это еще не все проблемы. Если ранее протокол об административном нарушении за нахождение в общественном месте в нетрезвом состоянии составлялся в вытрезвителе, теперь, чтобы зафиксировать административное правонарушение, работники милиции доставляют граждан на медосвидетельствование в лечебные учреждения. Учитывая, что не в каждом городе или районе имеется наркологический диспансер с круглосуточным кабинетом медицинского освидетельствования, получается, что увеличивается нагрузка на дежурного врача многопрофильной больницы. И вместо того, чтобы заниматься своими тяжелыми больными, дежурный врач отвлекается на процедуру освидетельствования пьяных граждан (раньше этим занимался вытрезвитель).

Или, например, освидетельствование водителей на состояние алкогольного опьянения. Когда материалы об административном правонарушении рассматриваются в суде, то судья, чтобы разобраться в сложностях всех этих медицинских терминов и процедур, вызывает наркологов или врачей других специальностей (дежурного врача, который проводил медицинское освидетельствование) в суд. Опять врач отвлекается на выполнение не свойственных ему функций. А ведь у него есть работа, которую никто с него не снимает, у него есть больные, которыми надо заниматься постоянно.

Еще один нюанс из этой же серии. В ноябре – декабре по распоряжению Генеральной прокуратуры РФ проводилась проверка законности получения некоторыми гражданами водительских прав. Не секрет, что лица, состоящие на учете в наркодиспансерах по поводу алкоголизма и наркомании, без предоставления справки из наркодиспансера правдами и неправдами получают в лечебных учреждениях водительские медицинские справки, на основании которых уже потом им выдают водительские удостоверения. По каждому такому случаю тоже должно быть решение суда об отмене водительских прав, их аннулировании. Психиатр-нарколог обязан подтвердить в суде незаконность получения медицинского заключения в связи с наличием наркологического заболевания, препятствующего возможности управлять транспортным средством. (Несколько позже психиатр-нарколог краевого наркологического диспансера Марина Логинова пояснила, что в судах таких дел будет рассматриваться до 1000 (!) – Р.К.) А поскольку заседания судов постоянно переносятся по разным причинам, уже можно представить, какими будут затраты рабочего времени наркологов.

А как с нарушением прав человека?

– Давайте вернемся к началу начал. А почему вообще закрыли медвытрезвители?

– Это связано с тем, что были случаи, когда в этих учреждениях нарушались права человека (что нередко происходит и в других структурах правоохранительных органов): кого-то избили или отказали в своевременной медицинской помощи, хотя человек в ней нуждался…

– И вместо того, чтобы навести порядок и там в частности и в системе МВД вообще, проблему решили очень просто – закрыли вытрезвители, поручив эти функции учреждениям здравоохранения?

– Конечно. Причем, не изучив проблему всесторонне, не решив многие вопросы на законодательном уровне, не получив, наконец, одобрения Минздравсоцразвития России, нас просто поставили перед свершившимся фактом. Проще говоря, спихнули всё на нас, и делайте что хотите. Единственный выход сейчас – незамедлительно пересмотреть этот вопрос, пока вся эта проблема в целом не приняла катастрофических масштабов. Там, где поспешили отрапортовать о закрытии вытрезвителей, врачи уже ощутили на себе всю «прелесть» этих нововведений. Функции правоохранительных органов невозможно перекладывать на плечи гражданского ведомства, а ведь по сути это и сделали. Каждый должен заниматься своим делом: медики – лечить, милиция – бороться с правонарушениями, а социальные службы – заниматься бездомными, которые нередко находили приют в медицинских вытрезвителях.

– На каком основании мы лишаем человека свободы и насильственно начинаем лечить?

– И вот как раз теперь и начинаются нарушения прав человека, якобы во имя которых и закрыли медвытрезвители. Проще говоря – за что боролись, на то и напоролись. Человек так и заявляет: «Я вас не просил, чтобы меня лечили, отрезвляли и т.д.»

– Гипотетически можно ожидать заявлений тех же граждан о нарушении прав человека, но уже не в вытрезвителе, а в больнице?

– Конечно. И такие претензии к органам здравоохранения уже появляются.

– По сути, это мина замедленного действия, которую подложило МВД...

– И пока она не взорвалась, надо в срочном порядке останавливать закрытие медвытрезвителей и решать этот вопрос с учетом мнения не только правоохранительных органов, но и гражданских ведомств, юристов.

За наркоманом – контроль и контроль!

– До сих пор не получен ответ на главный вопрос: наркоман – это преступник или больной? Отсюда разные трактовки, разные подходы, и, как показывает практика, не всегда удачные.

– Если говорить об употреблении наркотиков – это преступление, правонарушение. К сожалению, в нашей стране существует только административная ответственность за употребление наркотиков. Этого недостаточно, нужна и уголовная: сложно вразумить людей простыми словами. А штраф в 500 руб. – это всего лишь стоимость одной дозы. С точки зрения конвенции о правах человека, наркоман – это больной, и ему наркотики необходимы как воздух, и мы не можем лишать его этого… Но, предоставляя ему\свободу выбора такого образа жизни, мы обрекаем его родных на бесконечные мытарства в желании спасти погибающего. Уступая уговорам родных, больные наркоманией вроде бы и идут лечиться, но проходят полностью курс лечения из них единицы. Большая часть, пользуясь правом добровольного лечения, уходит из стационара и не принимает рекомендованные препараты. Торговцы наркотиками отчаянно борются за свою клиентуру и готовы доставить зелье в любое время и куда угодно – это вторая сторона медали: больной – это человек, или же он является орудием, с помощью которого совершаются преступления. (Почему закон нейтрально относится к такого рода орудию преступлений, мотивируя свободой выбора образа жизни?) Каждый потребитель наркотиков должен быть под пристальным контролем правоохранительных органов, и только тогда у него появится мотив в необходимости лечения.

– В таком случае, можно считать, что пока не определен их статус, мы с вами и вообще всё общество в целом через налоги и, в конечном счете, через бюджет будем в прямом смысле расплачиваться за удовольствия этих людей?

– Совершенно верно. Именно так всё и обстоит сейчас.

– В этой связи еще один пример. Случай, довольно заурядный – в реанимационное отделение поступает с передозировкой наркоман. Его выводят из состояния комы, применяя весь арсенал дорогостоящих процедур и медикаментов. Когда «больного» приводят в божеский вид, он снимает все эти капельницы и попросту убегает. Бывают же такие случаи?

– Сколько угодно. И у нас, и в других больницах.

– Поскольку больница – сугубо бюджетное учреждение, то в данном случае «банкет» оплачивается из бюджета, в котором не всегда хватает денег на лечение нормальных, обычных людей, чьим трудом, собственно, и пополняется этот самый бюджет. У этой медали есть другая сторона – еще более непривлекательная, когда в погоне за соблюдением прав какого-то абстрактного общества нарушаются, и причем «весомо, грубо, зримо», права совершенно конкретных людей – всех, кто окружает в повседневной жизни алкоголиков и наркоманов.
Наталья Ивановна, сколько на сегодня в Ставропольском крае наркоманов?

– По данным официальной статистики наркологических учреждений – 6860 человек.

– Можно предположить, что их раз в 10 больше.

– Думаю, что реальная цифра – около 40 тыс.

– Допустим, что так и есть, возьмем ее за отправную точку. Вокруг каждого из них – еще 3-4 человека, итого – 160 тыс. Прибавим сюда алкоголиков, которых, по данным статистики, 40 тыс., в реальности – около 200 тыс., вместе с семейным окружением и тех и других набирается около 1 млн человек. Если взять во внимание, что в Ставропольском крае проживает 2,7 млн человек, то наша с вами простая арифметика подсказывает, что в орбиту алкоголиков и наркоманов так или иначе втянута треть населения Ставрополья. Это те самые люди, которые страдают в первую очередь.

– Совершенно верно. Родственники наших пациентов созависимы, у них совершенно расстроена нервная система. С одной стороны, им жалко своих мужей, братьев, детей и т.д., и они готовы выказывать сочувствие, стараются помочь, но, к сожалению, в силу разрушенной психики эти больные манипулируют своими родными, играют на их чувствах, они просто их изводят. И родственники ничего не могут поделать с этими больными: нет системы обязательного лечения, я уж не говорю о принудительном лечении, которое было раньше. В отношении определенного количества больных такие меры были целесообразны и необходимы, но ведь эти больные никуда не делись, они есть и сейчас. И сегодня большинство наркологов за то, чтобы вернуть принудительное лечение.

– Это будет гуманно и в отношении родственников, которые вынуждены нести свой тяжкий крест, и, как это ни парадоксально, в отношении самих «виновников торжества», которых так гораздо легче направить на путь истинный. Правда, мы с вами обошли несколько палат, разговаривали с пациентами, и все они в один голос – против принудительного лечения. Совершенно понятно, что паразитировать на родственниках гораздо приятнее, чем «по капле выдавливать из себя алкоголика или наркомана».

– Специалисты утверждают, что должна быть четкая мотивировка на лечение. Невозможно заставить человека вылечиться от алкоголизма или наркомании, его можно лишь побудить к этому. Нужно помочь в преодолении этой зависимости. Кто может побудить к этому? Родственники, друзья, коллеги, а у большинства – никто. Значит, должны быть социальные службы, которые будут заниматься этими вопросами.

Для тех, кто все-таки найдет в себе силы и придет сам, у нас есть стационар на 80 коек. Работает и кабинет анонимного лечения. Скажу больше – для тех больных, которые прошли у нас курс реабилитации и сознательно расстались с недугом, мы предусмотрели возможность встречаться между собой в группах анонимных алкоголиков (АА) или анонимных наркоманов (АН). В наркодиспансере мы предоставляем помещение, где эти люди собираются раз в неделю, общаются. Процесс реабилитации иногда затягивается на месяцы и годы, и здесь очень важно, чтобы человек не оставался наедине со своей проблемой. Нельзя забывать и о том, что существует так называемая перекрестная зависимость, когда человек, прекращая употреблять наркотики, легко может перейти к чему-то другому: алкоголю, лекарственным препаратам, азартным играм, поскольку в организме уже есть предрасположенность к зависимому поведению.

– Возможно, кого-то из них можно обучать каким-то нехитрым ремеслам, профессиям, чтобы человек хоть чем-то был занят, ведь именно праздность и безделье зачастую лежали в начале «пути в никуда».

– Необходимость организации реабилитационного центра для больных наркоманией в Ставропольском крае назрела уже давно. На базе нашего диспансера открыть реабилитационный центр не позволяют площади здания, поэтому мы неоднократно обращались в администрацию города, а также к главам районных администраций с просьбой предоставить здание для реабилитационного центра, но пока положительного ответа не получили.

Необходимое послесловие

Наверное, у городских властей есть дела и поважнее, чем возиться с пьяницами и алкоголиками. Но, по большому счету, дело и не в этом, ведь вопросы, которые прозвучали в интервью – это даже не верхушка айсберга, а скорее верхушка верхушки. При том, что тема необъятна в силу своей специфики, рискнул бы вычленить из предлагаемой беседы несколько главных тем.

Во-первых, как сказала выше Н.Быкова, необходимо срочно возвращать на круги своя медвытрезвители, конечно, наведя там, и вообще в милиции, порядок.

Во-вторых, необходимо возвращаться к системе принудительного лечения алкоголиков и наркоманов. В этом смысле лакмусовой бумажкой стал обвинительный (?!) приговор суда в отношении Егора Бычкова, организовавшего реабилитационный центр в Екатеринбурге, который (приговор) был вынесен под занавес 2010 г. Получается так, что, обеспечивая права одних на добровольное лечение от алкоголизма и наркомании, государство при этом беззастенчиво попирает право их родственников на нормальную жизнь (на Ставрополье, как мы выяснили путем несложных подсчетов, таких людей – треть, причем это не самый худший по показателям распространенности наркологических расстройств регион).

Как человек, который платит налоги, я категорически не желаю оплачивать через бюджет сомнительные удовольствия соотечественников, ну просто, не желаю, и всё тут! И почему врачи должны бесплатно выполнять часть своей работы, чем провинились перед нашими славными законодателями люди этой благороднейшей профессии (конечно же, я имею в виду врачей, а не законодателей)? Много вопросов осталось «за кадром», но даже и тех, что прозвучали, вполне достаточно, чтобы начать действовать.

Рубен КАЗАРЯН, соб. корр. «МГ».
Ставрополь