Почему забыты лучшие медики страны?

Не кривя душой можно сказать, что директор Гематологического научного центра РАМН, академик РАН и РАМН, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный деятель науки РФ, Андрей Воробьёв принадлежит к категории несгибаемых людей. В медицинском сообществе знают: ради достижения научной цели, доказательства правды, торжества порядка и справедливости он не остановится ни перед какими преградами. Об этом знают не только его коллеги, но и журналисты. Весной этого года он давал интервью корреспонденту журнала Newsweek, находясь в реанимационном отделении. Сегодня он чувствует себя несравненно лучше и охотно согласился встретиться с корреспондентом «МГ» и поделиться своим видением проблем в гематологии и в отрасли в целом.

- Андрей Иванович, нашим читателям вы больше знакомы как бывший министр, крупный руководитель. Но хотелось бы знать об истоках, так сказать...

- Я мечтал стать физиком, учиться на физфаке МГУ. В конце 40-х годов эта наука стремительно развивалась, сделала громадный рывок. Но заниматься ею я не мог, как сын «врагов народа». Родители были членами антисталинской оппозиции - так что я потерял их в 8-летнем возрасте. Отца - Ивана Ивановича Воробьёва расстреляли 20 апреля 1936 г. А мама - Мария Самуиловна Кизильштейн была арестована и из 18 лет заключения 10 провела на Колыме.

Родители сыграли в моей жизни огромную роль. С них я брал пример, старался подражать и в отношениях с людьми, и в выполнении задуманного по работе. Ну а после физики, на втором месте стояла медицина.

- А как сына «врагов народа» приняли в мединститут?

- Решающую роль сыграла золотая медаль, полученная по окончании школы. В 1947 г. я стал первокурсником 1-го Московского мединститута. На 3-м курсе всерьез увлекся терапией. И была тому серьезная причина -среди моих учителей были Виталий Григорьевич Попов, Владимир Харитонович Василенко, Владимир Никитович Виноградов. Ну а на 5-м курсе нам преподавал академик Александр Леонидович Мясников, чье имя сейчас носит Институт кардиологии. Знания мы получили отличные.

Потом были 3 года работы участковым врачом в Волоколамской ЦРБ, где приходилось решать проблемы и терапии, и патологической анатомии, и педиатрии, и многие другие. Здесь решилось то, что я стал врачом -это было самое главное. Многие читатели «МГ», наверное, имеют такой опыт.

В 1956 г. поступил в клиническую ординатуру Центрального института усовершенствования врачей, к моему учителю Иосифу Абрамовичу Кассирскому, от которого идет «двойная линия» -связь гематологии и кардиологии. Под его руководством защитил кандидатскую и докторскую диссертации. По его завещанию в 1971 г. стал заведующим кафедрой гематологии и интенсивной терапии ЦИУВ. Затем руководил клиническим отделом Института биофизики МЗ СССР.

- С 80-х годов вы - директор Гематологического научного центра РАМН. Это звучит очень весомо...

- В состав центра входят три института, Первый - гематологии и интенсивной терапии, второй -переливания крови, и третий -молекулярной гематологии и трансплантации костного мозга. Но главные слова - «интенсивная терапия». На наших плечах последствия аварий, стихийных бедствий, землетрясений - эпохой для нас было оказание помощи пострадавшим в армянском Спитаке.

Любая травма связана с кро-вопотерей. Самое простое - ее восполнить. Как говорили старые трансфузиологии: «каплю за каплю». Но сегодня понятно, насколько это непростая операция. Мы стали лучше разбираться в процессе свертывания крови, поняли, что смерть чаще наступает от тромботических осложнений, чем от потери кислоро-доносителя. Переливание свежезамороженной плазмы, предложенное нашим другом и коллегой З.Баркаганом, оказалось мощным лечебным инструментом при широком круге патологических состояний.

Неотложная помощь - очень важный раздел здравоохранения, и в ней главное - время. Если помощь пострадавшим при автокатастрофах оказывается в первый час, то смертность снижается в 10 раз. Но, конечно, помимо срока важна и правильность действий. У американцев это хорошо отработано, и неотложную помощь оказывает па-рамедик, получивший очень узкое и специальное медицинское образование. Он едет, подготовленный действовать по одному из отработанных планов. При инфаркте миокарда это антикоагулянтная терапия, при автоаварии - остановка кровотечения и восполнение потерянного объема. Для этих действий у него есть полный набор инструментов и средств: и иглы для пунктирования (в том числе подключичной вены), и плазма, и эритроциты... Очень жаль, что у нас нет парамедиков - это одно из направлений, в котором у нас ничего не делается. Наша помощь обычно опаздывает.

Недавно я прочитал в воспоминаниях Д.Эйзенхауэра, как еще в ту войну они своих раненых сразу грузили в самолет и через океан доставляли в госпитали США - самолеты были оснащены госпитальным оборудованием. А у нас в России сейчас есть, кажется, всего один подобный самолет. Когда нам приходилось транспортировать тяжелораненых из Беслана, то мы «загоняли» на борт самолетов машины скорой помощи, потому что на борту самого лайнера не было электропитания для работы аппаратов искусственного дыхания. А ведь вместо машин можно было бы разместить 40-50 раненых, быстрее доставить их в центральные клиники. Но мы не учимся на собственном опыте: даже специального медицинского совещания по итогам помощи пострадавшим в Бес-лане не было.

- Известно, насколько вы самокритичны, но всё же достижения в работе Гематологического центра широко известны. Можете рассказать о них?
- Сегодня - впервые в истории - мы стали излечивать более 90% больных с лимфосаркомой, а это была смертельная болезнь. Практически перестали терять больных от лимфогранулематоза. Это настоящий переворот!

К сожалению, мы используем дорогие иностранные лекарства, ведь собственная российская медицинская промышленность потеряна. Но лечебные программы, являющиеся достижением мировой медицины, совершенствовали мы. Такой высокой результативности лечения мне не доводилось видеть нигде в мире.

В процессе этой работы мы создали «Атлас опухолей лимфатической системы» с уникальными снимками и наблюдениями. Условия успеха - точность диагноза и полное отсутствие предварительного - до диагноза - лечения!

- Андрей Иванович, в историю нашего здравоохранения войдут 1991-1992 гг., когда вы были министром здравоохранения РСФСР. Многие вас благодарят за твердые позиции...

- После августовского мятежа 1991 г. прежнего министра здравоохранения СССР сняли, нового не утвердили, и фактически единственной властью в здравоохранении стал Минздрав РСФСР. Я перебрался в здание на Рахмановском переулке.

Ясно видел, что Б.Ельцин занимается развалом СССР. Моя задача была сохранить любой ценой систему советского здравоохранения. Не разрешил ни одной приватизации больниц или санаториев. Мне неоднократно угрожали - вспоминать тяжело, но моей подписи они не добились. Не был ликвидирован ни один медицинский НИИ. А ведь тогда «летели под откос» многие известные институты. Не была закрыта ни одна больница. Удалось вывести Академию медицинских наук из-под власти Минздрава и сделать ее самостоятельным государственным учреждением, чем РАМН остается по сей день. Во время очередного заседания Совета министров тогдашний министр культуры жаловался на нехватку денежных средств. Меня взяло зло, и я назвал три фамилии наших лауреатов международных конкурсов, которые работали за рубежом. Почему им нельзя найти место в Москве? Какие бы сборы дали эти имена! Иностранных звезд принимают и премьер, и президент, а почему наших нет? Это было роковое выступление.

О том, что меня сняли с поста министра, узнал на следующий день - рассказали, что это сообщалось по радио. Позвонил Е.Гайдару, исполнявшему тогда обязанности премьер-министра. Тот посоветовал «наплевать на слухи», его самого уже много раз «снимали». Но при уточнении все-таки выяснилось: Б.Ельцин подписал указ о снятии меня с должности министра, даже не известив об этом Е.Гайдара. Нравы были своеобразные. В результате меня попросили остаться и.о. министра, и за следующие 10 месяцев я сделал в этой должности немало. За себя я вообще не расстраивался, ведь, будучи министром, оставался врачом и с радостью вернулся в Гематологический центр к любимой работе.

- А если с вашим опытом взглянуть на проблемы сегодняшнего здравоохранения, что скажете?

- Они связаны, прежде всего, с тем, что население России вымирает. Причин много. Если тяжелый больной для того, чтобы получить срочное необходимое ему лечение в нашем центре должен ждать квоту, это ненормально. Российские ЛПУ могут лечить всех, кого надо - ведь по числу коек на душу населения мы не уступаем ни одной стране в мире!..

- Но ведь качество лечения в глубинке нельзя сравнивать с московским...

- Извините, но то, что я умею делать в Москве, я смогу организовать в другом месте. Называйте любую точку.

Но бороться с вымиранием населения должны не только медики. Лекарства есть, и на те деньги, что сейчас выделяются здравоохранению, можно было бы организовать прекрасную медицину, если действовать разумно. Нужны ли центры высокотехнологичной медицины? Я участвовал в обсуждении этой темы на заседании Совета Федерации. Все докладчики - медики, не представители Минздравсоц-развития России, называли это чистейшей воды авантюрой. В местных ЛПУ коек достаточно, не хватает средств на лекарства. Мы прекратили собственное производство лекарств, антибиотиков - вот куда должны вкладываться деньги. Первая задача, которую нужно решить в интересах отечественного здравоохранения, - восстановить профессиональное обсуждение перспектив и проектов, поставить их реализацию под контроль РАМН, где сосредоточены лучшие медики страны. Я готов взять под свою ответственность развитие онкогематологии, уверен, что в каждой области медицины директора головных институтов могут сослужить неоценимую службу. Сегодня эти профессиональные ресурсы не используются даже в экспертных советах, получается, что они просто забыты.

Вот пример: на закупку препаратов для лечения гемофилии (VIII - IX фактор) уходят сотни миллионов рублей. Мы в ГНЦ РАМН создали собственную технологию и выпускаем эти препараты, правда, в малом количестве из-за отсутствия средств на развертывание промышленного производства. Кроме нас этой технологией в России не владеет никто. Чиновники от Минздрава закупили за границей «готовое» производство по переработке плазмы и неоднократно обещали запустить его - последний раз в 2007 г. Несмотря на мои неоднократные предложения, на обсуждение этого проекта ни одного нашего эксперта не пригласили. И каков результат? Производство до сих пор не налажено, заграничные закупки продолжаются!

Вопиющая проблема здравоохранения - деньги. И самое страшное это то, что возникает между врачом и пациентом -«контакт через рубль». Брать деньги с больных - это преступление. Необходимо прекратить взимание с пациентов платы за лечение в государственных ЛПУ. Даже квоты иногда получают за взятки. А ведь больной с лейкозом не может быть симулянтом. Высокотехнологичная помощь действительно дорогостоящая, но ведь гражданин платит налоги и по Конституции РФ его обязаны лечить бесплатно, независимо от тяжести болезни.

Можно ли наладить эту помощь в других городах? Да, уже открыты наши филиалы в Архангельске, Красноярске, практически и в Самаре. И мы готовы расширять эту географию. Государство выделяет средства на лекарства, понимая, что если не лечить по отработанной нами технологии, расходы значительно возрастут, а больного ожидает неизбежная смерть. А после лечения он становится абсолютно здоровым. Короче, все проблемы можно решить, если прекратить управлять медициной административно.

- Андрей Иванович, чувствуется, как искренне вы желаете перемен к лучшему в российском здравоохранении. Так можно сказать только о человеке, для которого медицина не только работа, но и семейная атмосфера.

- Конечно. Родная сестра Ирина тоже врач, моя покойная жена Инна Павловна Коломойцева была врачом. Вторая жена Александра Михайловна Кременецкая заведует гематологическим отделением - мы работаем вместе уже около 40 лет. Младший сын Павел сейчас профессор Московской медицинской академии им. И.М.Сеченова, заместитель председателя Формулярного комитета РАМН. А мой старший сын Иван - профессор, биолог, заведующий лабораториями МГУ им. М.В.Ломоносова и у нас в Гематологическом центре. Ну а что касается внуков, то из 12 пятеро связаны с медициной. Все мы часто встречаемся, дружим. Ну как же тут представителю нашей врачебной династии не желать лучшего будущего отечественной медицине!

Беседу вел Леонид ПЕРЕПЛЁТЧИКОВ,
обозреватель «МГ».